Алесь СМАЛЯНЧУК

          Белорусские поляки или поляки в Беларуси?

     Понять феномен поляков белорусской земли невозможно без освещения проблемы их происхождения. При этом необходимо рассмотреть вопросы истории миграции населения из этнической Польши и сущности процесса полонизации.

     Анализ научной литературы свидетельствует, что на сегодняшний день принципиальных расхождений в характеристике родословной поляков Беларуси и Литвы между белорусской, польской и литовской историографиями практически нет. Наиболее авторитетные исследователи пришли к заключению, что в своём абсолютном большинстве местные поляки являются потомками коренного населения белорусских и литовских земель.

     Первыми высказали эту мысль представители т.н. «литвинской» (в начале ХХ в. – «краёвой») историографии, которые принадлежали местной (белорусско-литовской) польской общественности. Известный исследователь и политик Михаил Рёмер был убеждён, что поляки Беларуси и Литвы не должны восприниматься как пришлый и чужой элемент типа немецких баронов в Латвии и Эстонии. Он утверждал, что их приобщение к польской культуре было результатом исключительно процесса полонизации[1]. В начале ХХ в. М.Рёмер ввёл в научный оборот понятие «литовские поляки».

     В дальнейшей научной и политической деятельности М.Рёмера тезис местного происхождения польской шляхты Беларуси и Литвы получил развитие.

     Учёный оспаривал утверждение, что поляки белорусско-литовского края являются частью польской нации, которая поселилась на «восточных кресах». Он доказывал, что местные поляки это результат культурной полонизации высших слоёв общества «исторической Литвы» (Великого Княжества Литовского), а также части горожан и крестьян восточных регионов этнической Литвы[2].

     Имея ввиду белорусских и литовских поляков, исследователь заявил: «Мы не импортный экзотический товар, а результат непосредственной исторической эволюции, которая происходила в нашем крае по причине воздействия определённых событий политической истории»[3].

     Нужно отметить, что эта концепция во второй половине ХХ в. получила поддержку в польской историографии. Например, историк Юлиуш Бардах утверждал, что в укреплении польских позиций на территории «исторической Литвы» главную роль сыграло распространение польского языка и культуры среди высших кругов общества Великого Княжества Литовского. Он подчеркнул общность происхождения «литовских поляков» с этническими литовцами и белорусами, взаимовлияние культур. Историк пришёл к выводу, что в результате полонизации в Беларуси и Литве сформировалась особенная категория поляка, который по своей этнокультурной «физиономии» был более похожим на литовца или белоруса, чем на поляка из этнической Польши[4].

     В современной белорусской исторической науке попытки научного подхода к проблеме польско-белорусских культурных взаимоотношений соседствуют с упрощённым и идеологизированным пониманием феномена полонизации. Например, Леонид Лыч трактует полонизацию исключительно как принудительное ополячивание[5].

     Этот исследователь, как и некоторые другие белорусские историки, для понимания исторических процессов периода средневековья пользуется терминологией, которая появляется только в период новой и новейшей истории, когда, собственно говоря, и происходит процесс формирования наций.

     Но известно, что Речь Посполитая была феодально-сословным шляхетским государством и не являлась механизмом для реализации национальных интересов.

     Политические привилегии для католиков нельзя считать приметой политики национальной ассимиляции уже хотя бы потому, что понятие «конфессия» не является идентичным понятиям «этничность» и «национальность».

     Термин «поляк» во время существования Речи Посполитой был термином не национальным, а сословным. И только в этом смысле Речь Посполитую можно считать «польским государством».

     Попытка объяснить процессы полонизации эпохи средневековья при помощи категориального аппарата периода политики государственной ассимиляции II Речи Посполитой (1918-1939) только запутывает ситуацию. Фактически, имеет место определённая идеологическая запрограммированость, которая препятствует научному разрешению проблемы.

     Для белорусской исторической науки также характерна неопределённость самого понятия «полонизация». Он используется для обозначения как процесса принудительной ассимиляции, так и процесса самоополячивания или спонтанной (стихийной) ассимиляции.

     Зачастую ставится знак равенства между полонизацией и русификацией (Софья Кузняева, Михаил Бич[6]). За некоторым исключением (Михаил Пилипенко[7], Вячеслав Веренич[8]) большинство белорусских историков понимает феномен полонизации только как проявление политики национальной или государственной ассимиляции.

     В польской историографии понятие «полонизация» обычно трактуется как «самополонизация», как добровольный выбор. Как уже отмечалось, Речь Посполитая не являлась национальным государством в современном понимании.

     А в период формирования наций Польша не существовала как государство, и, соответственно, поляки не имели в своём распоряжении государственных рычагов для проведения политики ассимиляции.

     При этом однако нельзя упускать из виду существование определённых религиозных, культурных и социальных институтов (католический костёл, официальная школа первой трети ХIX в., местная администрация до восстания 1863-64 гг., тайная школа во второй половине XIX – начале ХХ в., имение), которые сыграли значительную роль в распространении польскости даже при отсуствии польского государства.

     Часть польских учёных (например, Пётр Эберхардт[9] и Роман Вапиньски[10]) считают «литовских поляков» частью польской нации, которая оказалась в более сложных исторических условиях и не сумела сохранить все свои этнокультурные черты. Они пользуются традиционным понятием «поляки в Беларуси и Литве».

     Другие исследователи (например, Владислав Вельхорски[11] и Юлиуш Бардах[12]) подчёркивают отличительные особенности поляков Беларуси и Литвы от поляков из этнической Польши. Они широко используют понятие «литовские поляки».

     При этом подчёркивается, что в самосознании этих поляков их принадлежность к польской культуре соседствовала с восприятием Белорусско-литовского края как своей исторической Родины.

     Вот как характеризовал это явление в 1915 г. корреспондент газеты «Myśl Polska»:

     «Польскость в Литве (имеется ввиду «историческая Литва»- А.С.) абсолютна не зависит от лозунгов, которые идут из Варшавы. Это особенная, локальная польскость. Только от местных факторов зависит полнится ли делами её жизнь, или она прозябает в бездеятельности.

      О «возвращении» литовских поляков в этнографическую Польшу не может быть и разговора, потому что они и не приходили в Литву из Польши. Литва – это единственная земля, с которой они этнографически связаны» [13].

      Литовский историк Римантас Микныс, который привёл эту цитату в одной из своих публикаций, считает, что в начале ХХ в. существовали определённые предпосылки формирования нации литовских поляков[14]. Её основу должны были составить носители т.н. «тутэйшести». Только возникновение польского и литовского национальных государств, по его мнению, помешало этому процессу.

      Развитие литовского национального движения вызвало определённую трансформацию понятия «литовские поляки». Национальные устремления литовцев способствовали тому, что часть элиты «литовских поляков» начала обращаться к элементам этнической литовской культуры.

      Слово «литовские» в выражении «литовские поляки» в начале ХХ в. связывалось уже не только с «исторической», но и с этнографической Литвой.

      В то же время по мере развития белорусского движения «литовские поляки», которые жили на этнических белорусских землях, попадали под определённое влияние белорускости. Можно назвать имена Эдварда Войниловича, Александра Ельского, Марии Магдалены Радзивилл и Романа Скирмунта.

      Авторитет, которым пользовались эти личности среди основной массы местных поляков свидетельствует, что белорускость в начале ХХ в. в той или иной форме присуствовала в сознании значительной части польской общественности на этнических белорусских землях. Всё это позволяет пользоваться понятием «белорусские поляки».

      Право на существование этого термина подтверждает анализ политической деятельности польской общественности Беларуси и Литвы в конце XIX – начале ХХ в., особенно в период революции 1905-1907 гг.[15]

      В польском движении в это время отчётливо проявлялись два направления – краёвость и приверженность польской национальной доктрине в формулировке Партии национальных демократов.

      Доминировало первое. Краёвцы, которые исходили из интересов всего Белорусско-литовского края и всех населяющих его народов, стремились подменить этнокультурное понимание нации восприятием её как политической категории. Они постоянно подчёркивали отличие Белорусско-литовского края от Польши. Эта позиция пользовалась поддержкой большинства местной польской общественности. Она же способствовала развитию добрососедских отношений с белорусским национальным движением.

     Нужно заметить, что на протяжении почти всего XIX в. между поляками и белорусами не существовало чувства национальной чужеродности.

     Анализ белорусского фольклора свидетельствует, что поляки Беларуси не попадали в категорию «чужих».

     Часть интеллигенции из числа «белорусских поляков» (Ян Чечот, Ян Борщевский, Людвик Сыракомля, Винцент Дунин-Марцинкевич и др.) приняли активное участие в процессе белорусского культурного накопления и выработке собственно белорусской культурной традиции.

     Только в конце XIX в. стал ощутимым определённый этносоциальный конфликт. Он был результатом как демократизации общества, которая сопровождалась радикализацией настроений социальных низов, так и последствием русификации Беларуси. С началом политического этапа белорусского Возрождения этот конфликт мог ещё более обостриться. Однако долгое время этого обострения не наблюдалось, потому что краёвая позиция большинства белорусских поляков была прекрасной почвой для сотрудничества. Польские краёвцы, как и белорусские деятели, воспринимали Беларусь и Литву в качестве субъекта истории и стремились к её превращению в субъект политики.

     Лояльность, а временами даже поддержка белорусскими поляками белорусского национально-культурного Возрождения была существенным фактором развития белорусского движения, поскольку поляки являлись влиятельной культурной, экономической и политической силой на белорусских землях в начале ХХ в.

     Установить их точное количество очень тяжело в связи с тем, что на рубеже столетий основная масса населения Беларуси ещё не осознавала себя в национальных категориях.

     Тем не менее анализ данных переписи 1897 г., обзор польской и белорусской научной литературы по проблемам демографии позволяет утверждать, что в конце XIX – начале ХХ в. на территории современной Беларуси поляков было не менее 324,2 тыс.[16] (5,2%) и не более за 838,9 тыс. (13,0%).

     Последнюю цифру предложил Пётр Эберхардт, который также утверждал, что наибольшая концентрация поляков наблюдалась в «белорусской части» Виленской губ. – 365,5 тыс. (43,0%), а наименьшая – в Могилёвской губ. – 52,3 тыс. (3,1%)[17].

     Однако отношение белорусских поляков к белорусскому культурному и политическому Возрождению не получило поддержки со стороны наиболее влиятельных политических партий и организаций Королевства Польского и польской эмиграции. Они не воспринимали белорусов в качестве потенциальных союзников. Эти партии игнорировали белорусское движение или смотрели на него как на «российскую» или «немецкую» антипольскую интригу.

     В 1917-1918 гг. Белорусско-литовский край превратился в арену острой политической и национальной борьбы. В этих условиях краёвцы, как региональное явление, утрачивали свои позиции. Особенности интересов белорусских поляков были принесены в жертву решению общепольских национальных задач.

     Доминированию идеи польского национального государства способствовало признание немецкими властями независимости «этнографической» Литвы со столицей в Вильно, что перечеркнула геополитические проекты белорусов и местных поляков по возрождению бывшего Великого Княжества Литовского, т.н. «исторической Литвы», а также захват власти в России большевиками.

     Последние развязали настоящую социальную войну в белорусской деревне, что привело к окончательному оформлению белорусско-польского национального конфликта. Большинство недавних краёвцев стали приверженцами инкорпорации белорусских земель в состав Польши.

     Крупнейшие польские партии стремились к созданию независимого польского государства. «Белорусский вопрос» как самостоятельный политический фактор для них не существовал. Польско-белорусским контактам не способствовала также попытка белорусских политиков вслед за литовскими разыграть «немецкую карту» в целях достижения собственной государственной независимости[18].

     Ближайшим следствием этого конфликта стал советско-польский договор в Риге (1921 г.) и раздел Беларуси, который на продолжительное время перечеркнул идею независимого белорусского государства и способствовал дальнейшему ухудшению польско-белорусских отношений.

     Увеличение количества поляков на белорусских землях в ХХ в. происходило в основном в Западной Беларуси, которая в 1921-1939 гг. входила в состав Польского государства. Польскими властями проводилась политика государственной ассимиляции белорусского населения.

     С этнических польских земель сюда переселялись группы «осадников» (военных и гражданских колонистов), разные категории рабочих и чиновников. По мнению Игоря Каращенко и Анатолия Волохоновича всего было переселено около 300 тыс.чел.[19]

     В БССР в соответствии с переписью 1926 г. проживало 97,5 тыс. (2,0%) поляков[20]. Польские исследователи считают эти данные сфальсифицированными. Например, Николай Иванов, опираясь на письмо директора Окружного статистического управления в Минске, в котором констатировался факт последовательной дискриминации польского населения во время переписи 1926 г., оценил количество поляков в 1926 г. в 300 тыс.чел.[21]

     Поляки, безусловно, являлись одной из основных этнических групп населения БССР. Во времена политики т.н. «белорусизации» польские этнокультурные особенности в основном учитывались.

     В 1921 г. ЦИК БССР специальным решением закрепил за польским языком статус государственного вместе с белорусским, еврейским (идиш) и русским языками.

     В 1924 г. существовало 136 польских школ и 7 польских детских домов. Действовали также смешанные польско-белорусские школы. С 1922 г. в Минске работали польский педагогический техникум, польское отделение Белорусского государственного высшего педагогического института, которые готовили учителей для польских школ и воспитателей для дошкольных учреждений[22].

     Работой польских учебных учреждений руководило Польское бюро при Наркомате просвещения. В 1920-1930-е г. издавалось 6 польских газет. В 1927 г было создано Польское отделение Белорусской ассоциации пролетарских писателей. В местах компактного проживания поляков организовывались польские сельсоветы. Всего был создан 41 польский сельсовет[23].

     С 1932 по 1937 г. на базе Койдановского района БССР существовал Польский национальный район как автономная административно-территориальная единица. Его возглавляли польские коммунисты-политэмигранты.

     В результате политических репрессий второй половины 30-х г. польские национально-административные единицы были ликвидированы.

     Закрывались польские школы, клубы и библиотеки. Был закрыт Польский театр в Минске. Апогей антипольских преследований наступил в 1937-1938 гг. Начались массовые депортации и физическое уничтожение польского населения.

     В границах тоталитарного советского государства не было места национальным особенностям.

     Анализ статистических материалов свидетельствует, что количество поляков в БССР между 1937 и 1939 гг. уменьшилось на 61,5 тыс.чел.[24] Часть из них было убита в Куропатах[25] и других местах массовых расстрелов, часть – депортирована в Казахстан и Сибирь. Только в результате т.н. «польской операции», по сфабрикованному АГПУ-НКВД делу «Польской военной организации» было арестовано более 21 тыс.чел.[26]

     После присоединения Западной Беларуси к БССР (сентябрь-октябрь 1939 г.) доля поляков среди населения республики значительно возросла.

     Однако репрессии против польского населения продолжались. На территории Западной Беларуси они начались сразу же после вступления Красной армии. Уже на 7 октября 1939 г. органами НКВД БССР было арестовано 2708 чел.[27] преимущественно польской национальности.

     На основе изучения сохранившихся документов НКВД-КГБ Беларуси историк Александр Хацкевич утверждал, что за период с 1939 по 1941 г. из западных областей республики было депортировано на восток более 120 тыс.чел.[28]

     Основную массу репрессированных составили поляки. Зачастую поляки считали белорусов главными виновниками того, что с ними происходило. Хотя белорусы сами являлись объектом массовых репрессий. События второй половины 30-х г. нанесли ощутимый удар по патриотизму белорусских поляков. Беларусь стала частью тоталитарного советского государства, в котором поляки чувствовали себе нацией «второго сорта».

     Дальнейшему обострению польско-белорусских отношений способствовала политика немецких оккупационных властей в период советско-германской войны 1941-1945 гг.

     Историк Юрий Туронэк обратил внимание на процесс возвращения собственности польским землевладельцам (лето-осень 1941 г.), который сопровождался острыми конфликтами в области национальных отношений и арестами белорусов по обвинению в «большевизме». По мнению историка, возникла атмосфера польского верховенства и антибелорусского террора»[29]. А через некоторое время уже белорусы стали «немецкими фаворитами». Таким образом, с целью укрепления германского господства разжигалась национальная враждебность.

     В феврале 1942 г. возникла Армия Краёвая (АК), которой суждено было стать главной силой польского движения сопротивления.

     Главной целью АК на территории Западной Беларуси было восстановление польской государственности, что противоречило целям советских и белорусских партизан.

     Однозначно оценить деятельность польского движения сопротивления на белорусских землях невозможно. Известно, что в АК сражались не только поляки, но и белорусы, что её борьба способствовала освобождению Беларуси от немецких оккупантов.

     Однако существуют факты, которые свидетельствуют о том, что жертвою боевых действий Армии Краёвой нередко являлись и белорусы. Командир Столбцовской группировки капитан Адольф Пильх отмечал, что с декабря 1943 по июнь 1944 г. его солдаты уничтожили около 6 тыс. «большевиков». По мнению Ю.Туронка, большую часть этих «большевиков» составили мирные белорусские жители, которых подозревали в связях с советскими или белорусскими партизанами[30].

     Приход Советской армии принёс новые многочисленные жертвы. Репрессии затронули не только коллаборантов. Многие белорусы и поляки были арестованы по обвинению в национализме. Началась новая волна депортаций. По подсчётам П.Эберхардта, было депортировано ещё 80 тыс.чел.[31]

     Сразу же после завершения военных действий на территории Беларуси возникла проблема границы.

     СССР в переговорах с союзниками настаивал на необходимости возобновления границы на июнь 1941 г.

     В конце концов Иосиф Сталин добился согласия правительств США и Великобритании.

     Однако на протяжении 1944-1955 гг. западная граница СССР (и соответственно БССР) несколько раз уточнялась.

     Большинство этих «уточнений» сводилось к очередному отодвиганию границы на восток.

     Так, например, 20 августа 1944 г. Верховный Совет БССР принял решение о передаче Польше большей части земель Белостокской обл. (Понятно, что первоначально это решение было принято в Москве.)

     Для урегулирования спорных вопросов в сентябре 1944 г. между правительством БССР и Польским Комитетом национального освобождения было подписано соглашение о репатриации польского населения из Беларуси и белорусского – из Польши.

     В результате в 1945-1947 гг. из БССР выехало более 274 тыс.чел. Большинство выехавших составили поляки[32]. Также нужно учитывать, что многие поляки были вывезены на работы в Германии ещё во время оккупации. Они или остались на Западе или же вернулись в Польшу. По мнению П.Эберхардта, репатриация в широком понимании охватила от 350 до 400 тыс. поляков БССР[33].

     В 1959 г. в соответствии с переписью населения на территории БССР проживало 538,9 тыс. (6,7%) поляков[34]. Переписи, которые производились в БССР свидетельствуют, что доля поляков среди населения республики в послевоенный период неуклонно уменьшалась: 1959 – 538,9 тыс. (6,7%); 1970 – 382,6 тыс. (4,3%); 1979 – 403,2 тыс. (4,2%); 1989 – 417,7 тыс. (4,1%)[35].

     П.Эберхадт не согласился с этими подсчётами. В соответствии с результатами его анализа в 1989 г. в БССР проживало около 600 тыс. поляков[36].

     Политические репрессии остались в прошлом, однако свободы национально-культурного развития поляки, как, впрочем, и другие народы СССР, не получили. В БССР продолжалась политика русификация.

     После Второй мировой войны русский язык, фактически, стал в республике единственным государственным языком.

     В 1947 г. была закрыта последняя польская школа в Беларуси.

     Перепись 1959 г. засвидетельствовала, что только половина (49,9%) польской общественности считала польский язык родным[37]. В 1989 г. это количество уменьшилось до 13,3% (55,7 тыс.).

     Абсолютное большинство считало родным белорусский язык. Перемены в языковой сфере были первым этапом изменений национального сознания. Польские исследователи часто отмечают процесс белорусизации поляков[38]. С этим можно согласиться, однако нельзя забывать, что белорусского государства не существовало. Белорусизация местных поляков была только начальным этапом их русификации. Политика ассимиляции польского населения в БССР вместе с фактором существования Польского государства разрушали среди значительной части польской общественности традиционное восприятие ими белорусской земли как своей исторической Родины. Белорусские поляки постепенно превращались в поляков в Беларуси.

     Перемены к лучшему начали происходить только во второй половине 80-х г. вместе с процессом демократизации в СССР. В 1988 г. был создан Союз поляков Беларуси с центром в Гродно, возникали различные польские организации, началось факультативное изучение польского языка в школах, появилась польская газета «Głos z-nad Niemna» (1989).

     Ситуация ещё больше изменилась после распада СССР, что открыло путь к созданию независимого Белорусского государства..

     27 июля 1990 г. Верховный Совет БССР принял Декларацию о независимости, а 24 августа 1991 г. она получила статус конституционного закона.

     17 сентября 1991 г. изменилось и название государства. На карте Европы появилась Республика Беларусь.

     29 декабря 1991 г. Польша признала её независимость. Всё это способствовало активизации процесса польского национально-культурного возрождения в Беларуси. В 1991 г. на Гродненском областном телевидении появилась еженедельная программа на польском языке, в 1992 г. открылся Польский народный университет в Минске[39], продолжалось создание польских организаций (в 1994 г. возник Союз поляков на Минщине), создавалась система изучения польского языка и т.д.

      Свобода национального развития, успехи Беларуси на международной арене и, особенно развитие добрососедских отношений с Польшей, относительная стабильность экономического положения республики в начале 90-х г. способствовали тому, что в Беларуси начался процесс формирования политической белорусской нации.

      Многие представители местной польской общественности выступили с заявлениями, в которых однозначно связывали свою судьбу с судьбой независимой и демократической Беларуси. В одном из первых номеров журнала «Magazyn Polski» была напечатана работа белорусского историка и политика начала ХХ в. Митрофана Довнор-Запольского «Основы государственности Беларуси», которая являлась своеобразным манифестом Белорусского государства[40].

     Однако в середине 90-х г. после победы на президентских выборах Александра Лукашенко в национальной политике руководства республики произошёл резкий поворот. Он проявился в попытке вернуть из небытия прежнюю политику русификации и советизации населения, в отказе от укрепления государственного суверенитета. Начали возникать искусственные препятствия в проведении культурно-просветительской и общественной деятельности национальных организаций в Беларуси, в т.ч. и польских. Однако полностью переломить тенденцию национально-культурного возрождения народов Беларуси власти не сумели. Про это говорят результаты переписи 1999 г. По данным переписи на февраль 1999 г. в республике проживало более 396 тыс. (3,9%) поляков[41].

      Необходимо отметить значительный рост количества поляков, которые считают родным польский язык – 16,5%. При этом 57,6% поляков заявили, что в своей семье разговаривают по-белорусски[42]. Поляки Беларуси оказались самым белорусскоговорящим народом республики.

      (Среди самих белорусов на белорусском языке в семье разговаривает 41,3%.)

      Данные переписи 1999 г. по количеству польского населения вызвали недоумение среди польских учёных. Демографы Польши в своих исследованиях количества поляков исходили из того, что «польские» показатели практически всех советских переписей были сфальсифицированы.

      Власти БССР, которые последовательно проводили курс на русификацию местного населения, были заинтересованы в уменьшении количества поляков, литовцев, татар, евреев и др. Активная общественно-политическая и культурная деятельность Союза поляков Беларуси (председатель Тадэуш Гавин), его поддержка устремлений белорусской оппозиции, возрождение религиозной жизни католического костёла и т.д. ещё более убеждали в фальсификации советских статистических данных относительно польской общественности. Но результаты переписи 1999 г. это не подтвердили. Правда, нельзя с абсолютной уверенностью утверждать, что в 1999 г. не было фальсификации, и определение национальности зависело только от воли человека.

      Современное положение поляков в стране, где отсуствуют экономические и политические условия для развития польской культуры и роста материального благосостояния населения не способствует распространению среди местных поляков белорусского патриотизма. Ещё более не способствует этому внешнеполитический курс на государственную интеграцию с Россией.

     В то же время очевидные экономические, культурные и международные успехи Польской республики укрепляют «варшавский вектор» симпатий польского населения Беларуси. Она снова оказалась перед выбором ориентации на Минск или на Варшаву. Результаты польского выбора могут довольно существенно повлиять на политическую и культурную ситуацию в Республике Беларусь.

--------------------------------------------------------------------------------

[1] Römer M. Litwa. Studium odrodzenia narodu litewskiego. Lwów, 1908, s. 27.

[2] Romer M. Dwie teorie o Polakach litewskich // Zeszyty historyczne. Z.106. Paryż, 1993, s.132; Römer M. Odpowiedż Juzefowi Piłsudskiemu // Znak. 1989 Nr 6, s. 72-75. (“Odpowiedż” была написана в 1922 г.).

[3] Romer M. Dwie teorie…, s. 134.

[4] Bardach J. O Litwie dawniej i niedawniej. Poznań, 1988, s. 197-198.

[5] Лыч.Л., Навіцкі У. Гісторыя культуры Беларусі. Мінск: Нкф: “Экаперспектыва”, 1996, с. 53; Энцыклапедыя гісторыі Беларусі. Т.5, Мінск: Беларуская энцыклапедыя, 1999, с. 393-394.

[6] Нарысы гісторыі Беларусі ў 2-х частках. Частка 1. Мінск: Беларусь, 1994, с.296, 342, 416, 426-427 і інш.

[7] Пилипенко М. Возникновение Белоруссии. Минск: Беларусь, 1991, с. 99.

[8] Werenicz W. Historyczne i kulturalne podstawy świadomości narodowej Polaków w Związku Radzieckim. (na przykładzie Białorusi) // Polacy w kościele katolickim w ZSSR. Pod red. ks. E.Walewandra. Lublin: KUL, 1991, с. 201, 211.

[9] Eberhardt P. Polska ludność kresowa. Rodowód, liczebność, rozmieszczenie. Warszawa:PWN, 1998, s. 49.

[10] Wapiński R. Polska i małe ojczyzny Polaków. Wrocław: Zakład Narodowy im. Ossolińskich, 1994, s.10.

[11] Wielchorski W. Stosunki narodowościowe, wyznaniowe i językowe w Wielkim Księstwie Litewskim//Dzieje ziem Wielkiego Księstwa Litewskiego. Alma Mater Vilnensis. T.III, Londyn, 1953, s. 145.

[12] Bardach J. O dawnej i niedawnej Litwie. Poznań, 1988, s. 201-202.

[13] Цит. по:Miknys R. Problem kształtowania się nowoczesnego narodu Polaków litewskich w pierwszej połowie XX w./Biuletyn Historii Pogranicza. Nr.1. Białystok, 2000, s. 23

[14] Miknys R. Problem kształtowania się nowoczesnego narodu Polaków litewskich w pierwszej połowie XX w./Biuletyn Historii Pogranicza. Nr.1. Białystok, 2000, s. 27-28.

[15] Смалянчук А. Палякі Беларусі і Літвы ў перыяд рэвалюцыі 1905-1907 гг. Гародня: Ратуша, 2000, 204 с.

[16] Карашчанка І., Валахановіч А. Палякі // Энцыклапедыя гісторыі Беларусі. Том 5.. Мінск, 1999, с. 394

[17] Эберхардт П. Дэмаграфічная сітуацыя на Беларусі: 1897-1989. Менск: Беларускі фонд Сораса, 1997, с. 45.

[18] Смалянчук А. Палякі Беларусі і Літвы і беларускае нацыянальна-культурнае Адраджэнне. Канец ХІХ ст. – 1918 г. // Наш радавод. Кніга 8. Гродна-Беласток, 1999 (2000), с. 379.

[19] Карашчанка І., Валахановіч А. Палякі // Энцыклапедыя гісторыі Беларусі. Том 5.. Мінск, 1999, с. 394.

[20] Эберхардт П. Дэмаграфічная сітуацыя на Беларусі: 1897-1989. Менск: Беларускі фонд Сораса, 1997, с. 108.

[21] Iwanow M. Pierwszy naród ukarany. Polacy w Związku Radzieckim 1921-1939. Warszawa-Wrocław, 1931, s. 81-82.

[22] Карашчанка І., Валахановіч А. Палякі // Энцыклапедыя гісторыі Беларусі. Том 5.. Мінск, 1999, с. 394.

[23] Валахановіч А. Нацыянальныя адміністрацыйна-тэрытарыяльныя адзінкі ў Беларусі /Энцыклапедыя гісторыі Беларусі. Т.5, с. 310.

[24] Эберхардт П. Дэмаграфічная сітуацыя на Беларусі: 1897-1989. Менск: Беларускі фонд Сораса, 1997, с. 135.

[25] Крывальцэвіч М. Курапаты // Наша Ніва 1997 № 17-18.

[26] Міхнюк У. Польская арганізацыя вайсковая.// Энцыклапедыя гісторыі Беларусі. Т.5, с. 547.

[27] Chackiewicz A. Aresztowania i deportacje społeczeństwa zachodnich obwodów Białorusi (1939-1941) // Społeczeństwo białoruskie, litewskie i polskie na ziemiach północno-wschodnich II Rzeczypospolitej (Białoruś Zachodnia i Litwa Wschodnia) w latach 1939-1941. Pod red. M.Giżejewskiej i T.Strzembosza. Warszawa, 1995, s. 120.

[28] Chackiewicz A. Aresztowania i deportacje społeczeństwa zachodnich obwodów Białorusi (1939-1941) // Społeczeństwo białoruskie, litewskie i polskie na ziemiach północno-wschodnich II Rzeczypospolitej (Białoruś Zachodnia i Litwa Wschodnia) w latach 1939-1941. Pod red. M.Giżejewskiej i T.Strzembosza. Warszawa, 1995, s. 137.

[29] Туронак Ю. Беларусь пад нямецкай акупацыяй. Мінск:”беларусь”, 1993, с. 60.

[30] Туронак Ю. Беларусь пад нямецкай акупацыяй. Мінск:”беларусь”, 1993, с. 174.

[31] Эбэрхардт П. Дэмаграфічная сітуацыя на Беларусі: 1897-1989. Менск: Беларускі фонд Сораса, 1997, с. 153.

[32] Мірановіч Я. Навейшая гісторыя Беларусі. Беласток, 1999, с. 168.

[33] Эбэрхардт П. Дэмаграфічная сітуацыя на Беларусі: 1897-1989. Менск: Беларускі фонд Сораса, 1997, с. 155.

[34] Эбэрхардт П. Дэмаграфічная сітуацыя на Беларусі: 1897-1989. Менск: Беларускі фонд Сораса, 1997, с. 158.

[35] Численность, возрастная структура, состояние в браке, число и размер семей, национальный состав, уровень образования и источники средств существования населения Белорусской ССР. По данным Всесоюзной переписи населения 1989 г. Минск, 1990, с. 196-197.

[36] Эбэрхардт П. Дэмаграфічная сітуацыя на Беларусі: 1897-1989. Менск: Беларускі фонд Сораса, 1997, с. 218.

[37] Эбэрхардт П. Дэмаграфічная сітуацыя на Беларусі: 1897-1989. Менск: Беларускі фонд Сораса, 1997, с. 170.

[38] Эбэрхардт П. Дэмаграфічная сітуацыя на Беларусі: 1897-1989. Менск: Беларускі фонд Сораса, 1997, с. 217-218 и др.

[39] Magazyn Polski. 1993 Nr 1-2 (5-6), s. 29.

[40] Downar-Zapolski M. Podstawy państwowowści Białorusi // Magazyn Polski. 1992 Nr 3-4.

[41] Численность и основные социально-демографические характеристики населения Республики Беларусь по данным переписи 1999 г. Минск, 1999, с.23.